Книга Отмеченный сигилом  - Дмитрий Миконов

– Мне приглянулся этот клинок, и я решил от греха подальше пока придержать его у себя, чтобы наемник, когда очнется, не наделал глупостей. Но пока парни Калача били и обирали уже упавших, на шум в трактир заглянули патрульные одного из атаманов, и нам пришлось выскакивать в окна и уходить, что называется, огородами и петлять по городу от облавы, как зайцам!

Лаен широко улыбался, рыжая тихонько хихикала в кулак, но на поверхности ее болотных глазах плавали искорки недоверия. Она не знала, верить ли его словам, уж слишком безобидно все закончилось. Украдкой глянув на сидящего напротив негоцианта, знахарка в который раз поправила свои отливающие медью волосы.

Поймав себя на мысли, что слишком пристально рассматривает ямочки на ее щеках, Лаен спохватился, бросил на стол плату за обед, и они покинули заведение.

– Куда теперь? – спросила знахарка, щурясь от яркого солнечного света.

– На центральную площадь. Посмотрим, чем живет Атрель. Может, циркачи какие-нибудь выступают с фокусами или лицедеи представление разыгрывают. Там и рынок есть неподалеку.

Местный городской центр, находящийся на стыке трех кварталов, своим хаосом напоминал сельскую сезонную ярмарку и начинался с галдящего базара. Официальное торжище было запружено палатками, где продавали рыбу и мясо, а также другие нехитрые продукты, в том числе с огорода. В деревянных домиках лавочников побогаче приказчики зычными голосами зазывали покупать всевозможные ткани и краску. Тут же сбоку располагалась длинная коновязь с одуревающими от скуки лошадьми, неистребимо пахло навозом, всюду роились мухи, дети гоняли птиц, которые то и дело слетали с деревьев и атаковали мешки с зерном.

Несмотря на поздние для торговли часы, в покупателях нехватки не наблюдалось. Еще бы: ведь местный рынок был единственным крупным центром на всей территории Приланского леса и в его окрестностях, где помимо продуктов, кузничных и столярных изделий можно было найти и товары негоциантов, которые посещали другие области империи и даже вели торговлю с соседними странами.

Вокруг рынка все дома предприимчивыми горожанами были переоборудованы под питейные заведения и постоялые дворы разной степени паршивости. Дело верное и весьма доходное, даже с учетом немалых налогов, взымаемых графом Дейрио. По слухам, лесной правитель давно положил глаз на столь выгодное предприятие и постепенно заменял владельцев трактиров своими верными людьми, используя шантаж, угрозы близким и устраивая несчастные случаи с особо упертыми. Прямых доказательств никогда не находилось, а если народ начинал слишком уж роптать, тут же находился какой-нибудь бедолага, которого обвиняли во всех смертных грехах и скоротечно вешали в угоду народному гневу.

Шатаясь по рядам и внимательно приглядывая за рыжей и собственным кошельком, Лаен присмотрел себе пару рубах с узорами и сторговал знахарке красивую брошь, идеально подходящую к платью, за что был тут же награжден премилой улыбкой и полным восторга взглядом. Еще хотел приобрести несколько книг для вашуйца, разложенных среди товаров Данастской академии, но в итоге передумал, опасаясь взять ту, что Фабио уже прочел. Время у каравана есть, пусть старик придет и сам выберет.

На городских подмостках ярко разодетые в бутафорские доспехи актеры разыгрывали сценку боя с настоящим упырем. Те самые пилигримы, которых караванщики повстречали в Урочище. Двое здоровенных парней, разойдясь в стороны, удерживали тварь цепями, не давая приблизиться к третьему, вооруженному облезлым деревянным мечом. Выставив ногу вперед, герой яростно размахивал им, якобы нанося упырю смертельные раны, а за его спиной самозабвенно повизгивала спасенная по сюжету пьесы размалеванная девица.

Несмотря на то что упырь был откровенно стар, беззуб и не обращал особого внимания на скачущего петухом парня, представление имело успех. Шныряющие по толпе мальчишки пилигримов едва успевали рассовывать по карманам мелкие монеты, которые им охотно подавали горожане.

Рыжая рассматривала упыря раскрыв рот, и негоцианту пришлось приложить усилия, чтобы привлечь ее внимание:

– Лань, нам пора возвращаться. К сожалению, дела ждать не будут.

Глава 3

По дороге обратно Лань увлеченно и со знанием дела рассказывала негоцианту о разных травах, их свойствах и делилась планами по обустройству лазарета. Несмотря на бодрый голос, Лаен чувствовал, что мысли об отце продолжают бередить девичье сердечко. Стараясь развеять грусть, он всячески поддакивал и как мог старался отвлечь, вспоминая забавные случаи и происшествия из жизни караванной общины.

На одном из перекрестков квартала ремесленников, в тени разлапистой сосны, отдыхала троица худощавых путников в длинных черных туниках. Мужчины расположились прямо на торчащих из-под земли переплетенных корнях. Путники выглядели изможденными долгой дорогой и отчищали от пыли длинные ленты из ткани, которые использовались для обмотки голов на санданирский манер – и для тепла, и для защиты от солнца.

Поравнявшись с ними, негоциант неожиданно услышал возглас:

– Эй, человек, постой-ка!

От группы отделился пожилой сгорбленный мужчина с обвислыми по-бульдожьи щеками. Взглянув в его глаза, Лаен догадался, что перед ним слепец. Товарищи старика подвели того ближе, бережно придерживая за плечи. Остановившись в одном шаге от негоцианта, слепец повел мутными бельмами и неожиданно принялся грозить заскорузлым пальцем:

– Взираю на вас, заблудшие души! Шелудивый пес, укусивший кормящую его руку, и немертвая девка, тонущая в паутине сомнений и собственной желчи! В смертный для хозяина час пес предал его, за что и скатились времена в эпоху Гибели!

– Ты чего это несешь?! – насупилась рыжая. – Какая я тебе немертвая, да еще и девка?! Настурции, что ли, обкурился?

Но замерший на месте Лаен понял, что речь идет о джарахах. И та, которую упомянул слепец, немедленно отозвалась:

«Стоит заткнуть проходимцу его вонючую пасть. Ишь, чего выдумал: паутина… желчь… сомнения. А ведь, между прочим, слышал – старый дурак сравнил тебя с шелудивым псом!»

Спутники старика с испуганными лицами принялись едва слышно извиняться и настойчиво подталкивать старика обратно к сосне. Однако тот вошел в раж и продолжал брызгать слюной:

– Шуйтар пошел войной против самого себя, и пожрет себя, и обратится Континент в ристалище моровое. Загниют реки и озера от тел павших, и восстанут они, и поднимут на трон души их пожравшего. И стала башня деяниями твоими погребением души, но не тела. Только начавший цикл сможет его завершить, но заветный час пробил впустую. Презрел падший истину, и воли этой не преисполнится уже никогда. Слушай меня внимательно, душа, обреченная на скитания по полям беспамятства. Найди того, кто начал, первородного падшего. Он ошибся, и стал нелюдем, и продолжает погружать Континент в бездну. Немертвая сможет тебе помочь, но если оступится – как раньше уже никогда не будет…

– Опять за свое?! – Рыжая угрожающе шагнула вперед.

– Подожди… – Негоциант вскинул руку, но поздно. Выдохшийся слепец обессиленно склонил голову набок, плотно сжал губы, послушно развернулся и, поддерживаемый товарищами, побрел обратно к корням.